Пройдет стар человек перекрестится молодец. Контрольная работа

Поэма Лермонтова представляет собой песню про царя Ивана Васильевича, про его любимого опричника и про смелого купца, про Калашникова. Как же описывает Лермонтов купца Калашникова?

За прилавкою сидит молодой купец,

Статный молодец Степан Парамонович.

Купец Степан Парамонович - один из главных героев поэмы М. Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича...», можно даже назвать его основным образом в поэме, поскольку он играет положительную роль.

Вот он сидит за прилавком да «шелковые товары раскладывает», «речью ласковой гостей он заманивает, злато, серебро пересчитывает». А как «отзвонят вечерню во святых церквах», так «запирает Степан Парамонович свою лавочку дверью дубовою...» и идет домой к молодой жене и детям.

Только в самом начале описания купца Калашникова мы видим уже, что «недобрый день задался ему». Пока это выражается только в том, что «ходят мимо баре богатые, в его лавочку не заглядывают», а по приходу домой видит он, что и в доме неладно: «не встречает его молода жена, не накрыт дубовый стол белой скатертью, а свеча перед образом еле теплится».

А когда Степан Парамонович задает вопрос своей работнице, что такое дома делается, то выясняет, что жена его, Алена Дмитриевна, еще с вечерни не вернулась.

По возвращении жены не узнает он ее, не поймет, что с ней сделалось: «.. .перед ним стоит молода жена, сама бледная, простоволосая, косы русые расплетенные снегом-инеем пересыпаны, смотрят очи, как безумные; уста шепчут речи непонятные». Когда рассказала ему жена, что «опозорил ее, осрамил» «злой опричник царский Кирибеевич», то не стерпел обиды удалой купец Калащников - созвал он своих братьев меньших и сказал он им, что вызовет завтра на кулачный бой своего обидчика и будет биться с ним насмерть, а их просил, если его побьют, выйти биться вместо него «за святую правду-матушку».

Образ купца Калашникова поражает нас своей силой духа. Это защитник земли русской, защитник своей семьи, правды.

Лермонтов противопоставляет в своем произведении опричнику Кирибеевичу купца Калашникова. Он показывает купца не только как «удалого бойца», но и как борца за правое дело. Его образ - образ богатыря русского: «горят очи его соколиные», «могутные плечи он распрямляет», «боевые рукавицы натягивает».

Во всех поступках и действиях купца видно, что он борется за правое дело. Вот, выходя на бой, он «поклонился прежде царю грозному, после белому Кремлю да святым церквам, а потом всему народу русскому», а обидчику своему он говорит, что «жил он по закону господнему: не позорил он чужой жены, не разбойничал ночью темною, не таился от свету небесного...»

Потому и «побледнел в лице, как осенний лист» опричник царя, опозоривший жену купца.

Купец Калашников не просто смелый и мужественный человек, он силен своим духом и потому побеждает.

И подумал Степан Парамонович:

Чему быть суждено, то и сбудется;

Постою за правду до последнева!

А победив опричника, верного слугу царя Ивана Васильевича, не боится перед ним ответ держать, что убил он его «вольной волею», только за что убил, не может он сказать царю, чтобы не подвергать честь свою и жены поруганию.

Вот и идет он на плаху за свою честность, смелость. А то, что «ответ держал он по совести», понравилось даже царю. Но царь не мог отпустить его просто так, ведь убит его лучший опричник, его верный слуга. Потому и готовят топор для купца, а молодую жену его и детей царь пожаловал из казны, братьям его велел торговать «безданно, беспошлинно».

Образ купца Степана Парамоновича - это образ сильного, смелого человека, «удалого бойца», «молодого купца», честного и стойкого в своей правоте. Потому и песня про него сложена была, и люди не забывают его могилу:

Пройдет стар человек - перекрестится,

Пройдет молодец - приосанится,

Пройдет девица - пригорюнится,

А пройдут гусляры - споют песенку.

Над Москвой великой, златоглавою,
Над стеной кремлевской белокаменной
Из-за дальних лесов, из-за синих гор,
По тесовым кровелькам играючи,
Тучки серые разгоняючи,
Заря алая подымается;
Разметала кудри золотистые,
Умывается снегами рассыпчатыми,
Как красавица, глядя в зеркальце,
В небо чистое смотрит, улыбается.
Уж зачем ты, алая заря, просыпалася?
На какой ты радости разыгралася?
Как сходилися, собиралися
Удалые бойцы московские
На Москву-реку, на кулачный бой,
Разгуляться для праздника, потешиться.
И приехал царь со дружиною,
Со боярами и опричниками,
И велел растянуть цепь серебряную,
Чистым золотом в кольцах спаянную.
Оцепили место в двадцать пять сажень,
Для охотницкого бою, одиночного.
И велел тогда царь Иван Васильевич
Клич кликать звонким голосом:
«Ой, уж где вы, добрые молодцы?
Вы потешьте царя нашего батюшку!
Выходите-ка во широкий круг;
Кто побьет кого, того царь наградит;
А кто будет побит, тому бог простит!»
И выходит удалой Кирибеевич,
Царю в пояс молча кланяется,
Скидает с могучих плеч шубу бархатную,
Подпершися в бок рукою правою,
Поправляет другой шапку алую,
Ожидает он себе противника...
Трижды громкий клич прокликали —
Ни один боец и не тронулся,
Лишь стоят да друг друга поталкивают.
На просторе опричник похаживает,
Над плохими бойцами подсмеивает:
«Присмирели, небось, призадумались!
Так и быть, обещаюсь, для праздника,
Отпущу живого с покаянием,
Лишь потешу царя нашего батюшку».
Вдруг толпа раздалась в обе стороны —
И выходит Степан Парамонович,
Молодой купец, удалой боец,
По прозванию Калашников.
Поклонился прежде царю грозному,
После белому Кремлю да святым церквам,
А потом всему народу русскому.
Горят очи его соколиные,
На опричника смотрит пристально.
Супротив него он становится,
Боевые рукавицы натягивает,
Могутные плечи распрямливает
Да кудряву бороду поглаживает.
И сказал ему Кирибеевич:
«А поведай мне, добрый молодец,
Ты какого роду-племени,
Каким именем прозываешься?
Чтобы знать, по ком панихиду служить,
Чтобы было чем и похвастаться».
Отвечает Степан Парамонович:
«А зовут меня Степаном Калашниковым,
А родился я от честнова отца,
И жил я по закону господнему:
Не позорил я чужой жены,
Не разбойничал ночью темною,
Не таился от свету небесного...
И промолвил ты правду истинную:
По одном из нас будут панихиду петь,
И не позже как завтра в час полуденный;
И один из нас будет хвастаться,
С удалыми друзьями пируючи...
Не шутку шутить, не людей смешить
К тебе вышел я теперь, басурманский сын, —
Вышел я на страшный бой, на последний бой!»
И, услышав то, Кирибеевич
Побледнел в лице, как осенний снег;
Бойки очи его затуманились,
Между сильных плеч пробежал мороз,
На раскрытых устах слово замерло...
Вот молча оба расходятся, —
Богатырский бой начинается.
Размахнулся тогда Кирибеевич
И ударил впервой купца Калашникова,
И ударил его посередь груди —
Затрещала грудь молодецкая,
Пошатнулся Степан Парамонович;
На груди его широкой висел медный крест
Со святыми мощами из Киева, —
И погнулся крест и вдавился в грудь;
Как роса из-под него кровь закапала;
И подумал Степан Парамонович:
«Чему быть суждено, то и сбудется;
Постою за правду до последнева!»
Изловчился он, приготовился,
Собрался со всею силою
И ударил своего ненавистника
Прямо в левый висок со всего плеча.
И опричник молодой застонал слегка,
Закачался, упал замертво;
Повалился он на холодный снег,
На холодный снег, будто сосенка,
Будто сосенка, во сыром бору
Под смолистый под корень подрубленная.
И, увидев то, царь Иван Васильевич
Прогневался гневом, топнул о землю
И нахмурил брови черные;
Повелел он схватить удалова купца
И привесть его пред лицо свое.
Как возго́ворил православный царь:
«Отвечай мне по правде, по совести,
Вольной волею или нехотя
Ты убил насмерть мово верного слугу,
Мово лучшего бойца Кирибеевича?»
«Я скажу тебе, православный царь:
Я убил его вольной волею,
А за что, про что — не скажу тебе,
Скажу только богу единому.
Прикажи меня казнить — и на плаху несть
Мне головушку повинную;
Не оставь лишь малых детушек,
Не оставь молодую вдову
Да двух братьев моих своей милостью...»
«Хорошо тебе, детинушка,
Удалой боец, сын купеческий,
Что ответ держал ты по совести.
Молодую жену и сирот твоих
Из казны моей я пожалую,
Твоим братьям велю от сего же дня
По всему царству русскому широкому
Торговать безданно, безпошлинно.
А ты сам ступай, детинушка,
На высокое место лобное,
Сложи свою буйную головушку.
Я топор велю наточить-навострить,
Палача велю одеть-нарядить,
В большой колокол прикажу звонить,
Чтобы знали все люди московские,
Что и ты не оставлен моей милостью...»
Как на площади народ собирается,
Заунывный гудит-воет колокол,
Разглашает всюду весть недобрую.
По высокому месту лобному
Во рубахе красной с яркой запонкой,
С большим топором навостренным,
Руки голые потираючи,
Палач весело похаживает,
Удалова бойца дожидается, —
А лихой боец, молодой купец,
Со родными братьями прощается:
«Уж вы, братцы мои, други кровные,
Поцалуемтесь да обнимемтесь
На последнее расставание.
Поклонитесь от меня Алене Дмитревне,
Закажите ей меньше печалиться,
Про меня моим детушкам не сказывать;
Поклонитесь дому родительскому,
Поклонитесь всем нашим товарищам,
Помолитесь сами в церкви божией
Вы за душу мою, душу грешную!»
И казнили Степана Калашникова
Смертью лютою, позорною;
И головушка бесталанная
Во крови на плаху покатилася.
Схоронили его за Москвой-рекой,
На чистом поле промеж трех дорог:
Промеж Тульской, Рязанской, Владимирской,
И бугор земли сырой тут насыпали,
И кленовый крест тут поставили.
И гуляют-шумят ветры буйные
Над его безымянной могилкою.
И проходят мимо люди добрые:
Пройдет стар человек — перекрестится,
Пройдет молодец — приосанится,
Пройдет девица — пригорюнится,
А пройдут гусляры — споют песенку.

*