В ряду военных реформ 1860—1870-х гг. в России особое место занимает переход от рекрутского набора к всеобщей воинской повинности. Большую роль в разработке идеи равенства всех сословий в ратном деле защиты сыграл военный министр . Он и его единомышленники понимали, что в новых исторических условиях рекрутские наборы не могли решить задачу укрепления армии. Но отказ от рекрутчины и переход к новой форме комплектования армии занял несколько лет. В статье показано, как реформаторы постепенно пришли к коренному пересмотру системы призывов в армию. Ключевые слова: армия, рекрутчина, всеобщая воинская повинность, военная реформа, резерв, ополчение, устав, общество.

В богатой биографии выдающегося военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина (1816—1912) введение всесословной воинской повинности, ставшей вершиной всех военных преобразований 1860—1870-х гг., занимает особое место. Над необходимостью реформирования системы рекрутских наборов он начал думать еще во время Крымской войны.

Летом 1853 г. военный министр князь В. А. Долгоруков привлек Д. А. Милютина к работе в своем ведомстве, затем он был причислен к Военно-походной канцелярии императора, произведен в генерал-майоры и назначен в свиту его величества. В декабре 1855 года, накануне важного совещания у императора, на котором решался вопрос, продолжать войну или во что бы то ни стало заключить мир, В. А. Долгоруков беседовал с Милютиным и, по словам последнего, они «оба пришли к грустному заключению, что при наших истощенных средствах продолжать упорную войну, без всяких шансов на лучший оборот дела — значит окончательно губить страну». По просьбе военного министра Милютин составил записку «в виде программы к предстоявшему на следующий день совещанию».

В ней он, в частности, написал о том, что «источник дальнейшего пополнения наших армий уже почти истощен», так как во время войны «для увеличения силы армий и поддержания ее в течение трех лет» пришлось прибегнуть к «усиленным» рекрутским наборам (за годы войны их было шесть) и «призывам ополчения». Очевидно, что необученные рекруты и ополчение не могли «равняться с регулярными, старыми войсками» . Мысли о предстоящих преобразованиях не покидали Д. А. Милютина и после совещания, на котором все участвовавшие в нем, за исключением графа Блудова, заявили о необходимости заключить мир. В январе 1856 года он, генерал-майор свиты его величества, сделал первый «черновой набросок» будущих реформ под названием «План временных преобразований».

Первым пунктом в этом проекте значилось «уничтожение военных поселений», а четвертым — необходимость «преобразовать систему резервов и пополнения армии» . В феврале того же года Д. А. Милютин был введен в состав специальной комиссии «для улучшения по военной части», образованной 20 июля 1855 года под председательством генерала Ф. В. Ридигера. Среди тех, с кем будущий военный министр обсуждал нынешнее военное устройство России, был его родной дядя граф Павел Дмитриевич Киселев, возглавлявший в то время Министерство государственных имуществ. По словам Милютина, в эти годы он сблизился с ним, часто обедал у него, «иногда вместе с братом Николаем». В одной из таких продолжительных бесед в марте 1856 г.

П. Д. Киселев завел речь о недостатках «системы комплектования и организации войск» и поделился с племянником своими мыслями о том, как «достигнуть большей численной силы в военное время без отягощения народа и финансов в мирное» . Вскоре он прислал Милютину записку на 17 листах под названием «Соображения о составе и устройстве армии», сопроводив ее надписью карандашом: «Вот наши бредни, которые требуют пересмотра и развития по многим предметам. Хотя не полагаю, чтобы мысли эти были приняты, но тем не менее подчиняю их критическому разбору, дополнению и объяснению при случае». П. Д. Киселев предлагал по примеру существовавшей тогда во Франции системы ежегодный контингент рекрут делить на два разряда: одна половина поступала бы в действующую армию на полный срок службы, а другая — оставалась бы в домах в виде запаса для формирования в военное время резервной армии. Запасных рекрут предполагалось «один или два раза в год» призывать «в свободное время в уездные города» для обучения «военным построениям и стрельбе в цель», а по истечении 10 лет перечислять в ополчение. По мнению автора записки, в случае войны запасные, «не изнуренные» военной жизнью, но «приученные к военному делу», могли бы «увеличить состав армии в два и три раза» . По желанию своего дяди графа Киселева Д. А. Милютин взялся более подробно разработать затронутый им вопрос и к концу марта 1856 года составил обширную записку (48 листов), озаглавив ее как «Мысли о невыгодах существующей в России военной системы и о средствах к устранению оных». Как справедливо отмечал выдающийся историк П. А. Зайончковский, «записка эта, в отличие от разных проектов, ставивших вопрос об отдельных изменениях существовавших армейских порядков, предполагала коренную реорганизацию всей военной системы» . По мнению Милютина, несмотря на то что русская армия насчитывала более миллиона солдат, опыт Крымской войны показал нехватку подготовленных людских резервов: «Число бессрочно-отпускных оказалось недостаточным по размеру тех сил, которые требовались для прикрытия непомерного протяжения границ ˂…˃. Необходимо было прибегнуть в течение двух лет к нескольким экстраординарным и усиленным наборам и к призыву ополчения». Однако рекрутские наборы были «чрезвычайно» тягостны «для государства, истощая самый источник последующего комплектования армии», а ополчение «по своему составу не могло быть употреблено наравне с войсками регулярными». К тому же при проведении наборов, как рекрутских, так и ополчения, ощущался острый дефицит «кадров, и материальных средств для сего необходимых» . Проанализировав на богатом статистическом материале системы комплектования в других государствах, Д. А. Милютин пришел к выводу, что в случае войны без рекрутских наборов и ополчения Россия могла бы увеличить численность своей армии лишь на 20%, тогда как Франция — на 70%, Австрия — вдвое, а Пруссия — в 5 раз . К другим недостаткам военной системы Д. А. Милютин относил распределение рекрут «по всем частям действующих войск» и, как следствие, отправку их к месту службы «на огромные расстояния от родины». Милютин, не жалея красок, описал тяжелые испытания, выпадавшие новобранцу: «Юноша не вполне еще созревший, не окрепший в силах» меняет сразу «и образ жизни, и привычки, и одежду», переселяется «в другой климат, в страну, населенную народом иноплеменным». Находясь вдали от родины, понимая, что впереди у него много лет службы, он «впадает в уныние». Тягости рекрут начинаются еще в дороге и часто приводят к печальным последствиям: «многие из рекрут не доходят даже до места назначения», другие приходят больными, а «новый климат, новая местность, иногда новая даже пища довершают гибельное влияние дальнего похода». «Чрезмерная болезненность и смертность истребляют молодых солдат», — писал Д. А.

Милютин, — а те из них, кто выдерживал все тяготы и лишения дальнего похода, никогда уже не забудут «печальных впечатлений рекрутского присутствия и рекрутской партии». Многолетняя служба в чужих краях негативно сказывалась и на дальнейшей судьбе солдата. Он надолго терял связь с родиной и, «возвращаясь в бессрочный отпуск», часто уже не находил «ни своей семьи, ни прежних сродников». Отвыкший от крестьянского быта, «он становится в тягость общине или помещику», который к тому же смотрел на него «с подозрительностью и недоброжелательством» . Перечисляя недостатки «военного устройства» России, будущий военный министр понимал, что их невозможно устранить «какими-либо частными мерами без коренного преобразования» всей военной системы. В числе главных задач предстоящих реформ Милютин считал необходимым значительно сократить численность «войск в мирное время» и, одновременно, подготовить «на случай войны» достаточно средств «для усиления армии в большом размере». В его проекте звучат и другие, гуманные мысли. Например, он полагал, что, изменив порядок комплектования армии и «некоторым образом» сократив сроки службы, можно было «устранить настоящую непомерную смертность и болезненность в войсках, особенно же между рекрутами и молодыми солдатами». Главным препятствием на пути реформирования армии Д. А. Милютин считал крепостное право, существование которого не позволяло ни сократить срок службы в армии, ни увеличить число бессрочно-отпускных 1 . Да и вообще крепостные порядки мешали «развитию народных сил» . В этой записке Милютин еще не отвергает рекрутскую систему, а лишь предлагает ее значительно модернизировать. Например, он считал важным, чтобы в армию брали молодых людей, достигших 20-летнего возраста (раньше призывной возраст был от 17 до 35 лет), и только по жребию (до этого «жеребьевую систему» использовали в «селениях государственных крестьян и в городских сословиях»). Развивая и конкретизируя мысли П. Д. Киселева о двух разрядах рекрут, автор записки полагал, что «запасные рекруты (кроме помещичьих)» будут обучаться военному делу в ближайшей от дома воинской части, отлучаясь для этой цели «недели на две, осенью или зимою» и «не выходя при том из пределов уезда» . Таким образом, Милютин с самого начала был сторонником двух важных пунктов будущего Устава о всеобщей воинской повинности: призыва молодых людей одного года рождения и проведения среди них жеребьевки.

В мае 1861 года Д. А. Милютин вступил в управление Военным министерством, а 9 ноября был утвержден в должности военного министра. Возглавив министерство, он немедленно приступил к составлению общей программы реформ, которую представил императору 15 января 1862 года в виде всеподданнейшего доклада, разделенного на десять статей, посвященных разным отделам военного управления. Первыми пунктами программы значились организация и комплектование регулярных войск. Министр констатировал, что к концу 1861 года в регулярных войсках состояло по спискам 31 856 генералов и и 858 997 нижних чинов. По штатам военного времени армия должна была увеличиться до 1 410 027 нижних чинов, а «с присоединением иррегулярных войск <…> все наши вооруженные силы достигали 1 594 340 нижних чинов». Но, как свидетельствовал Милютин, «эта цифра была грозною только на бумаге», так как для пополнения кадров мирного времени до штатов военного времени у нас был запас всего лишь в 242 000 бессрочноотпускных, к тому же каждый год их число уменьшалось. Следовательно, для того чтобы привести все военные силы в полный состав, надо было «произвести рекрутский набор в размере свыше 400 тысяч человек». И сколько времени потребовалось бы на то, чтобы одеть, обуть, снарядить, а тем более обучить такую «громадную массу новобранцев, и какова была бы армия, составленная на целую треть из рекрутов, только что взятых от сохи!».

К тому же в случае большой европейской войны из этой громадной «цифры вооруженных сил» только часть могла быть задействована в боевых операциях, так как «почти треть всех войск находилась на Кавказе и других азиатских окраинах», часть войск «была необходима для обеспечения порядка и спокойствия внутри государства». Д. А. Милютин сделал неутешительный вывод: в случае необходимости Россия могла бы выставить на западной границе до 500 тысяч человек, но сил этих было бы недостаточно «даже для борьбы с одною Пруссией, а тем более с коалицией нескольких держав» . В ряду первоочередных мер военный министр предложил в ближайшие семь лет ежегодно набирать по 5 рекрут с 1000 душ и, увольняя нижних чинов в отпуск после 7—8 лет службы, в течение этого времени создать резерв из запасных приблизительно в 750 тысяч человек.

Думал Милютин и над сокращением срока службы, но, по его собственному признанию, тогда он «не решился предложить слишком значительное сокращение» 10-летнего срока службы, «чтобы не поднять напрасно тревогу в нашей военной среде» . Доклад 15 января 1862 г. явился краеугольным камнем в здании военных реформ, задуманных и затем осуществленных Д. А. Милютиным. В докладе Милютин ставит задачу не только создать новую систему, которая бы обеспечивала планомерное пополнение вооруженных сил и подготовленные резервы на случай войны. Милютина волновал еще и нравственный аспект. Дело в том, что рекрутчина была самой тяжелой для народа из всех существовавших натуральных повинностей. Отбывание ее являлось уделом лишь податных сословий — крестьян и мещан, солдатских детей. Около 20% населения было освобождено от воинской повинности.

Ежегодный контингент рекрутов с 1835 по 1854 г. составлял в среднем около 80 тыс. человек. Отдача в рекруты широко практиковалась в то время в качестве наказания за провинность. Рекрутские наборы сопровождались жутким пьянством, вселенским воем, плачем по рекруту, которого провожали в армию, как провожали обычно покойника. В своих воспоминаниях Милютин писал: «В программу мою входило как неразрывное условие коренное изменение самого порядка рекрутских наборов. Существовавший тогда варварский порядок придавал набору тяжелый, удручающий характер. Взятым рекрутам велся счет наравне с податями; рекрутские квитанции имели ход как всякие другие ценные бумаги; «недоимки» считались половинками и четвертями рекрута. Самая процедура приема рекрут имела унизительную, суровую обстановку» . Добавим к этому коррупцию, которая процветала во время наборов, и становится понятно, почему в народе рекрутчина считалась наказанием, но никак не почетной обязанностью. Новый же военный министр стремился изменить такое отношение к службе.

После Крымской войны рекрутские наборы в империи не проводились 6 лет (позже Милютин признает такой большой перерыв ошибочным). В марте 1862 г. по инициативе военного министра при Государственном совете была создана особая комиссия для пересмотра рекрутского устава под председательством действительного тайного советника Н. И. Бахтина. Перед комиссией была поставлена задача в первую очередь уравнять и облегчить эту повинность для народа, отменить существовавшие в рекрутском наборе варварские приемы, усугублявшие «в глазах народа тягость рекрутства» и унижавшие само «звание солдата» . Предложения Комиссии вошли в Манифест 1 сентября 1862 г. о предстоявшем в следующем году новом рекрутском наборе.

В рекрутский устав 1831 года, по которому производилось комплектование армии, были внесены существенные изменения. Так, теперь рекрутские присутствия были открыты в каждом уезде. Впервые в их работе начали участвовать представители обществ, в частности городской голова, мировые посредники. Изменился возраст призывников. По прежнему закону принимали в рекруты мужчин от 17 до 35 лет. Теперь такие возрастные рамки были признаны не соответствующими современным условиям службы, требующим «от солдата грамотности, ловкости, достигаемой гимнастическими упражнениями, и хорошей цельной стрельбы». В комиссии возобладало мнение, что 17-летние еще не готовы переносить тяготы военной службы, а «заставить крестьянина, ходившего до 35-летнего возраста за сохою, приняться за грамоту или за гимнастические упражнения, значит требовать от него почти невозможного» . Поэтому по новым правилам рекруты не должны были быть моложе 21 года и старше 30 лет. Некоторые изменения должны были подчеркнуть уважительное отношение к личности рекрута.

Например, прежде, для того чтобы ускорить осмотр рекрут, их вводили в присутствие обнаженными и нередко, в ожидании очереди, целыми часами держали голыми в приемной комнате. Новый манифест предписывал вводить рекрутов в присутствие не раздетыми, а в рубахах. С места набора рекрут препровождали в войска «в своей привычной одежде, а не в виде арестантов». Однако начавшееся в январе 1863 г. восстание в Польше и угроза войны со стороны европейских стран спутали планы Милютину по сокращению армии и вынудили правительство произвести в том году два рекрутских набора общей численностью 240 778 рекрут. Основная масса новобранцев (191 074 человека) были молодые люди от 20 до 25 лет, остальные в возрасте до 30 лет, и только 107 человек были старше 30 лет . Но к концу десятилетия задача, поставленная военным министром, была выполнена: путем увольнения личного состава, в основном старослужащих, к 1869 г. регулярная армия была сокращена до 683 тыс. человек. Теперь в случае войны, призывая из запаса людей, Россия могла выставить до 1,5 млн. военнослужащих.

Однако к тому времени международная обстановка изменилась. Ведущие европейские страны по примеру Пруссии в 1860-е годы стремительно наращивали свою военную мощь, создавая подготовленные резервы на случай войны. В связи с этим, как отмечал Милютин, «возникал вопрос: достаточны ли те силы, которые могла нам дать в случае войны принятая в то время организация нашей армии, сравнительно с громадными вооружениями других государств?» Именно с таким вопросом обратился к Д. А. Милютину его родной дядя граф П. Д. Киселев, который, находясь в отставке, последние годы долго жил в Швейцарии и внимательно следил за событиями в России и Европе. В 1865 году он отметил в дневнике, что следует изучить систему организации милиции в этой стране, а также волонтеров в США, так как в недалеком времени «великие постоянные армии» должны исчезнуть из «бюджетов защиты» и на смену им придет менее дорогая, но столь же «действительная для защиты отечества» армия.

По его мнению, такая постоянная армия в России в мирное время должна была насчитывать не более 300 тысяч человек, «хорошо приготовленных и хорошо содержимых» . Своими мыслями Киселев поделился с племянником, военным министром, когда тот навестил его в августе 1868 года в Уши, близ Лозанны. Они откровенно поговорили о делах военного ведомства, и по итогам беседы 30 августа граф Киселев записал: «По моим убеждениям, мы не можем более оставаться при нашей системе рекрутского набора, имея перед собою вооружение целых наций». Однако, критикуя рекрутчину, граф не предлагал заменить ее призывом молодых людей всех сословий в действующую армию.

Вместо рекрутчины он предлагал призывать в России «под ружье всех годных для того людей и держать их на службе только несколько недель подобно тому, как это делается в Швейцарии», ибо, по его мнению, только таким способом можно было гарантировать защиту страны «без обременения народа» . Но как в 1856 году, так и теперь Д. А. Милютин сомневался «в том, чтобы можно было в таком государстве, как Россия, принять в основание организации вооруженной силы народное ополчение». Военный министр вполне справедливо утверждал, что даже в тех больших государствах, «где дано самое широкое развитие системе резервов под разными наименованиями: ландвера, ландштурма, национальной гвардии и т.п., — везде эти массы служат лишь вспомогательною, добавочною силой, в подкрепление постоянной армии, которая все-таки составляет главное ядро, центр тяжести вооруженных сил» . В своем кратком отчете за 1868 год Милютин докладывал императору Александру II об утопичности замены постоянных армий милициями.

Указывая на невозможность в российских условиях замены регулярной армии ополчением, а подготовленных солдат подобием «тирольских или швейцарских стрелков», он, в частности, обратил внимание на два обстоятельства, препятствующих проведению военных сборов обывателей «для учебных строевых упражнений», а именно наш суровый климат и огромные расстояния. Кроме того, сборы «пришлось бы назначать в дорогое для рабочего класса время года, в ущерб народному хозяйству», с большими материальными расходами. В то же время Д. А. Милютин понимал важность создания «более или менее значительного резерва армии».

В том же всеподданнейшем докладе 1 января 1869 года он предложил для создания обученного военному делу запаса людей сократить срок службы в войсках до 4 лет и, соответственно, увеличить ежегодный набор . Впрочем, сам военный министр признавал тогда, что даже если бы он и «разделял мнение о возможности замены постоянной армии вооружением народной массы», то встретил бы решительную оппозицию в лице почти всех военных авторитетов и военачальников, выступавших, по его признанию, «даже против всякого сокращения сроков службы» . Новый, решительный поворот в деле комплектования армии наступил в 1870 году. Молниеносный разгром Франции осенью этого года прусской армией, укомплектованной по принципу всеобщей воинской повинности, произвел сильное впечатление во всей Европе.

Д. А. Милютин вспоминал: «Умы поражены были громадностью военных сил, развернутых Пруссией, совершенством их организации, быстрыми ударами, нанесенными могущественному врагу». Наблюдая успехи прусской армии и унижение французской, в Петербурге «заговорили о том, достаточны ли наши вооруженные силы для ограждения безопасности России в случае каких-либо новых политических пертурбаций в Европе» . Иными словами, правительственные круги выражали сомнение в обеспеченности России обученными резервами на случай большой войны. Сомнения были не напрасны. Работа комиссии по пересмотру рекрутского устава шла медленно.

Отчасти это было связано с преклонными летами и слабым здоровьем «почтенного председателя», члена Государственного совета Н. И. Бахтина. «Дабы двинуть дело энергичнее», в сентябре 1866 г. комиссия Бахтина была упразднена, председателю ее была объявлена высочайшая благодарность и подарена табакерка с портретом императора. Вместо прежней комиссии была создана новая под председательством начальника Главного штаба графа Ф. Л. Гейдена .

Но главная проблема, тормозившая работу комиссии, заключалась в нерешенности основного вопроса о том, какая часть населения должна быть привлечена к призыву, а какие сословия или лица могут быть освобождены от него. В августе 1870 г. Д. А. Милютин получил одобрение императора на то, чтобы комиссия по пересмотру рекрутского устава не ограничивалась только этой задачей, «а приступила неотлагательно к разработке нового устава о личной воинской повинности». Предполагалось отменить мно гие положения «прежнего рекрутского устава, носившего» родовые пятна крепостного права, и «разложить тягость воинской повинности по возможности на большую массу населения».

По словам военного министра, «задача была щекотливая» , так как упиралась в сословные привилегии и многочисленные дарованные в разное время льготы разным категориям населения. Очевидно, что Милютин к этому времени пришел к окончательному выводу: рекрутские наборы изжили себя и не позволяли в случае войны мобилизовать требуемые людские ресурсы. Такого же мнения придерживался и бывший министр внутренних дел П. А. Валуев, оказавший Д. А. Милютину неоценимую помощь в инициировании вопроса о введении в России всеобщей воинской повинности.

Летом 1870 г. он находился в Пруссии и наблюдал быструю мобилизацию прусской армии, громадное развитие ее вооруженных сил, единение народа и правительства («Везде развивается чувство солидарности с общим военным делом страны», — впоследствии писал он ). Вернувшись из-за границы, в сентябре 1870 г. П. А. Валуев поделился с военным министром своими впечатлениями. Соглашаясь с теми мерами, которые предпринимало военное министерство, Валуев пошел дальше и высказал мысль о распространении обязательной военной службы на все сословия без исключения. Милютин также признавал, что «такое решение вопроса было бы самым рациональным».

В то же время он понимал, что если инициатива подобного предложения будет исходить от него, то противники его реформ признают новую меру «революционной» и шансов на успех будет мало. Поэтому он убедил Валуева изложить письменно эти мысли и представить их Александру II от своего имени . Так и было сделано. Через несколько дней Валуев прислал Милютину записку, озаглавленную «Мысли невоенного о наших военных силах». Объяснив в ней причины успехов Германии, Валуев ставил затем вопросы: «возможно ли у нас если не принятие прусской системы, то по крайней мере приближение к ней?» и как подготовить «на случай войны» не только «резерв отпускных нижних чинов», но и нужный комплект , «не только для военного, но и для мирного времени?».

Отвечая на эти вопросы, он приходил к заключению, что «достижение этой цели возможно только при распространении обязанностей военной службы, хотя бы с некоторыми ограничениями, на сословия, ныне по закону от этой обязанности изъятые» . «Записку Валуева, — замечает Милютин, — я нашел вполне отвечающей цели и, по желанию его, лично представил Государю при своем докладе 5 октября в Царском Селе». Подавая эту записку, военный министр, по его собственному признанию, «мало рассчитывал на успешный результат». Тем радостнее было на следующий день получить записку обратно с такой резолюцией Александра II: «Совершенно совпадает и с твоими, и моими собственными мыслями, которые, надеюсь, и будут приводиться в исполнение по мере возможности». На другой день, 7 октября, Д. А. Милютин был с докладом у государя, который выразил полное одобрение инициатив военного министра.

Воодушевленный поддержкой Александра II , в тот же день в своей комнате Царскосельского дворца Милютин набросал канву будущего устава всеобщей воинской повинности в России . В течение всего октября в Главном штабе шла подготовительная работа: собирались необходимые данные, делались предварительные расчеты, обсуждались основные черты нового устава. 4 ноября 1870 г. последовало Высочайшее повеление Александра II , в котором говорилось «о распространении прямого участия в военной повинности, при соблюдении некоторых особых условий, на все вообще с ословия в государстве» . С этого момента правительственные планы о введении в России всеобщей воинской повинности стали достоянием общественности. 7 ноября 18 70 г. военный министр представил Александру II записку «О главных основаниях личной военной повинности», в которой помимо прочего указывалось, что освобождение привилегированных сословий от рекрутской повинности «…более или менее оправдывалось крепостным правом и прежними тяжелыми условиями солдатского быта», но теперь, после проведения крестьянской и других реформ, «ничто, по-видимому, не препятствует справедливому распространению военной повинности на все сословия».

При этом Милютин полагал, что в интересах государства и общества следует «допустить многие и существенные льготы» , имея в виду как льготы по образованию, так и по характеру государственной и общественной деятельности. 17 ноября 1870 года были образованы две комиссии: одна — для разработки «Положения о воинской повинности», другая — для составления «Положения о запасных, местных и резервных войсках и государственном ополчении». Председателем обеих комиссий назначался начальник Главного штаба генерал-адъютант Ф. Л. Гейден. Общее руководство их работой осуществлял Д. А. Милютин. Комиссия для пересмотра рекрутского устава была закрыта. Таким образом, исходя из имеющихся сведений, можно сделать вывод, что Дмитрий Алексеевич Милютин, которого современники называли «великим трудолюбцем» , был главным инициатором перехода к новой системе формирования армии — всеобщей воинской повинности. Путь от рекрутчины к ней занял несколько лет.

Всегда держа в уме главную задачу — сокращение армии и создание массового подготовленного резерва, — Д. А. Милютин в первые годы на посту военного министра одновременно стремился «очеловечить» рекрутчину, устранить наиболее жестокие ее черты, превратить службу из тяжелой повинности в почетную обязанность. И на этом поприще им было сделано немало. В то же время не сразу, но постепенно Д. А. Милютин и, надо полагать, другие сподвижники реформ поняли, что рекрутская система не может обеспечить армию достаточными на случай большой войны резервами. Отказаться от нее сразу реформаторы не могли, поскольку консерваторы в высших эшелонах власти не хотели нарушать сословных привилегий дворянства, не могли представить себе дворянских и купеческих сынов, стоящих в одном ряду с новобранцами из податных сословий и тянущих вместе с ними солдатскую лямку.

С другими проектами (милиция, ополчение) военный министр не согласился, учитывая просторы России и природно-географические факторы. Отмена крепостного права, новый «дух времени» и стремительно меняющаяся внешнеполитическая обстановка (в первую очередь франко-прусская война) подтолкнули Д. А. Милютина и его единомышленников принять такое «революционное» решение, как переход к новой системе комплектования армии, взяв за основу принцип равенства всех сословий в деле защиты Отечества.

Список использованных источников и литературы

1. Бородкин М. М. Граф Д. А. Милютин в отзывах его современников. СПб. : тип. Гл. управления уделов, 1912. 37 с.

2. Заблоцкий-Десятовский А. П. Граф П. Д. Киселев и его время. Материалы для истории императоров Александра I, Николая I и Александра II. Т. 3, ч. 2. СПб. : тип. М. М. Стасюлевича, 1882. 448 с.

3. Зайончковский П. А. Д. А. Милютин. Биографический очерк // Милютин Д. А. Дневник. 1873—1875 / под ред. Л. Г. Захаровой. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. С. 338—404.

4. Милютин Д. А. Воспоминания. 1843—1856 / под ред. Л. Г. Захаровой. М. : Редакция альманаха «Российский Архив», 2000. 527 с

5. Милютин Д. А. Воспоминания. 1860—1862. М. : Редакция альманаха «Российский Архив», 1999. 559 с.

6. Милютин Д. А. Воспоминания. 1863—1864 / под ред. Л. Г. Захаровой. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2003. 688 с.

7. Милютин Д. А. Воспоминания. 1865—1867 / под ред. Л. Г. Захаровой. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2005. 696 с.

8. Милютин Д. А. Воспоминания. 1868—1873 / под ред. Л. Г. Захаровой. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006. 736 с.

9. О рекрутском наборе в 1863 году // Военный сборник. 1862. Т. 27, No 10. С. 385—392.

10. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 169. Картон 22. Д. 28.

11. ОР РГБ. Ф. 169. Картон 22. Д. 29.

12. ОР РГБ. Ф. 169. Картон 22. Д. 31.

13. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 908. Оп. 1. Д. 28.

14. РГИА. Ф. 1275. Оп. 1. Д. 83.

16. Столетие военного министерства. 1802—1902. Главный штаб. Исторический очерк. Комплектование войск с 1855 по 1902 год. Т. IV, ч. III. Кн. I. Отдел II. СПб., 1914.

Людмила

Тимонина

Леонид

Тимонин

История жизни

Генерала Сержанова

Тольятти

2011 - 2015

Вместо предисловия

Разные люди, разные судьбы. В бурливом потоке города каждый сам по себе, пока не встретит человека сродни своей судьбе, мыслям, поступкам и делам. В нашем случае речь идет о людях, жизнь которых так или иначе была связана с прошедшим XX веком, которому человечество дало жесткое определение – атомный. Это и ветераны подразделений особого риска – солдаты и офицеры, принимавшие участие в военных атомных учениях, в испытании новых образцов ядерных и термоядерных зарядов, в эксплуатации подводных атомных ракетоносцев. Это и научные работники, инженеры, техники, лаборанты, рабочие секретных научных центров и производств по наработке компонентов для начинки ядерных и термоядерных зарядов…

Во время встреч с тольяттинцами, иногда случайных, не раз доводилось слышать, что и им в жизни тоже пришлось соприкоснуться с атомными тайнами прошедшего века. У большинства из них нет о том никакого официального подтверждающего документа, но их воспоминания от этого не теряют своей ценности, как свидетельства масштабных исторических событий, о которых должны знать потомки. Генерал-майор Александр Ильич Сержанов – один из тех людей, часть жизни которых оказалась связанной с созданием атомного щита Родины. Не миновала его и Чернобыльская катастрофа. Да и вся жизнь – это ратный труд на благо Родины, в том числе и в суровую годину Великой отечественной войны.

Хутор Сержанта…

От своего имени, говорят, не убежать – как корабль назовут , так он и поплывет!История жизни генерал-майора Сержанова – тому яркое подтверждение. Известный и часто цитируемый, афоризм Наполеона Бонапарта: “В ранце каждого солдата лежит жезл маршала”, сродни жизненному пути человека с говорящей военной фамилией. Семь поколений у этой фамилии. Годами Александр Ильич вел переписку с архивами, подняв все документы, какие только были доступны... И все это для того, чтобы установить все факты своей родословной, Позже он скажет об этих поисках:

– Труд однообразный, но и в тоже время интересный. Может быть, кому-то и полезным покажется. Согласно родословной, мой прадед, от которого и пошла фамилия, был призван рекрутом и попал на флот. Государь Александр II сократил срок службы с двадцати пяти лет до двадцати*, в связи с этим мой предок и был уволен на год раньше. И можно сказать, что ему повезло – на флоте и в армии он провел всего лишь только 24 года.

* В русской армии и во флоте (Вооружённые силы) с 1705 года по 1874 год рекрут – лицо, зачисленное в армию по рекрутской повинности, которой подлежали все податные сословия (крестьяне, мещане и др.) и для которых она была общинной и пожизненной и они поставляли из своих общин определённое число рекрутов (солдат). Набор в армию крепостных освобождал их от крепостной зависимости. От рекрутской повинности было освобождено дворянство. Позже это освобождение было распространено на купечество, семьи церковнослужителей, почётных граждан, жителей Бессарабии и некоторых отдалённых районов Сибири. С 1793 года бессрочный срок службы был ограничен до 25 лет, с 1834 года – до 20 лет с последующим пребыванием в так называемом бессрочном отпуске в течение 5 лет. В 1855 – 1872 годах были последовательно установлены 12-ти, 10-ти и 7-летние сроки службы и соответственно пребывание в отпуске 3; 5 и 8 лет.

Рекрутские наборы производились не регулярно, а по мере надобности и в различных количествах. Только в 1831 году введены ежегодные наборы, которые делились на обычные: 5–7 человек на 1 000 душ, усиленные – от 7 до 10 и чрезвычайные – свыше 10 человек. В 1874 году после начала военной реформы Александра II рекрутская повинность заменена всеобщей воинской обязанностью, а слово «рекрут» заменено словом «новобранец». В СССР и современной России к лицам, подлежащим службе и призванным для службы, применяется термин «призывник».

Разработанная военным министром Д. А. Милютиным и проведенная 1 января 1874 года Александром II военная реформа была утверждена манифестом о всеобщей воинской повинности и Уставом о воинской повинности. Она ознаменовала переход от принципа рекрутского набора в армии к всесословной воинской повинности. Стоит отметить, что реформы в армии начали реализовываться с конца 1850-х годов, то есть сразу после Крымской войны, и проводились в несколько этапов. Их основной целью было сокращение армии в мирное время и одновременно обеспечение возможности ее развертывания во время войны. Основное содержание военной реформы Александра II заключалось в следующем:

1. Сокращение численности армии на 40 %;

2. Создание сети военных и юнкерских училищ, куда принимались представители всех сословий;

3. Усовершенствование системы военного управления, введение военных округов (1864 г.), создание Главного штаба;

4. Создание гласных и состязательных военных судов, военной прокуратуры;

5. Отмена телесных наказаний (за исключением розг для особых "оштрафованных") в армии;

6. Перевооружение армии и флота (принятие нарезных стальных орудий, новых винтовок и т.д.), реконструкция казенных военных заводов;

Введение всеобщей воинской повинности в 1874 вместо рекрутского набора и сокращение сроков службы.

По новому закону, призываются все молодые люди, достигшие 21 года, но правительство каждый год определяет необходимое число новобранцев, и по жребию берет из призывников только это число, хотя обычно на службу призывалось не более 20-25% призывников. Призыву не подлежали единственный сын у родителей, единственный кормилец в семье, а также если старший брат призывника отбывает или отбыл службу. Взятые на службу числятся в ней: в сухопутных войсках 15 лет в строю и 9 лет в запасе, во флоте – 7 лет действительной службы и 3 года в запасе. Для получивших начальное образование срок действительной службы сокращается до 4-х лет, окончивших городскую школу – до 3-х лет, гимназию – до полутора лет, а имевших высшее образование – до полугода.

33. Военная реформа 1874 года.

Результат Крымской войны 1853-1856 гг. показало необходимость реорганизации армии. Начало военной реформе было положено в 1864 году. Был сокращен срок службы рекрутов до 15 лет и несколько улучшено техническое оснащение.

В 1874 г. был принят новый Устав о воинской повинности. Вместо сословной рекрутской повинности вводилась всеобщая воинская повинность для всего мужского населения достигшего 21 года. Призыв проводился ежегодно по жребию т.к. число подлежащих призыву превышало потребность в людях. Не вытянувшие жребий зачислялись в запас и участвовали только в учебных сборах. Ополчение созывалось по мере необходимости в период войны. Срок службы для пехотинцев составлял 6 лет, для моряков 7 лет. Отслужившие указанный срок зачислялись в запас: 9 лет для лиц, проходивших службу в сухопутных войсках и 3 года для лиц служивших на флоте.

Реформа давала преимущества лицам, получившим образование и вводила некоторые льготы с учетом семейного положения.

Офицерский корпус комплектовался лицами окончившими или военное или юнкерское училище, и как правило, принадлежали дворянскому сословию.

В результате реформы вооруженные силы России превратились в буржуазную армию, сохранившую, однако, многие феодальные пережитки – это и дворянский офицерский корпус, и система обращения офицеров с солдатами(рукоприкладство), телесные наказания (хотя они и были отменены в 1863 г.)

В результате военной реформы были созданы пограничные округа, подчинявшиеся военно-окружному управлению во главе с командующим войсками военного округа, была упорядочена пограничная служба. В системе органов политической полиции появились жандармские пограничные пункты. Военные округа созданы внутри страны.

В конце 19 в. – начале 20 в. Усилилось использование армии для подавления народных выступлений.

34. Контрреформы 80-90-х гг. XX в.

С середины 70-х гг. XIX в. вновь возрастает крестьянское движение. 1 марта 1881 г. народовольцами был убит император Александр II. Царское правительство перешло к реакционной политике.

Контрреформы 1880 - 1890гг. в России - это изменение внутренней политики, пересмотр ряда существенных положений, установленных в ходе буржуазных реформ 60-70-х гг. XIX в.

Контрреформы начинаются с принятия в 1881 г. Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия. Данный документ предусматривал введение в отдельной местности или во всей стране при посягательствах против государственного строя или безопасности отдельных лиц состояния усиленной или чрезвычайной охраны. При этом вся полнота власти передавалась генерал-губернатору, расширялись права полиции и жандармерии, ограничивались права граждан, применялись карательно-репрессивные меры против правонарушителей и т. д.

В 1889 г. было принято Положение о земских участковых начальниках, которое отменяло принцип отделения суда от администрации.

Согласно Положению в уездах вместо мировых судей вводился институт земских участковых начальников. На них возлагались полицейско-судебные и административные функции: осуществление контроля над сельскими и волостными органами самоуправления, руководство полицией, надзор за деятельностью волостных судов и др.

Кандидаты на должность земского начальника должны были соответствовать ряду требований: иметь высшее образование, стаж работы, высокий имущественный ценз, звание потомственного дворянина. Назначение осуществлялось губернатором и подлежало утверждению министром внутренних дел.

Положение нанесло серьезный удар по системе мировых судов, их численность стала сокращаться, и к 1913 г. они исчезли совсем.

В 1890 г. было пересмотрено Положение о губернских и уездных земских учреждениях. Согласно новому Положению сохранялась куриальная система выборов. Однако в первой курии вместо цензового принципа формирования был установлен сословный принцип: в нее входили только потомственные и личные дворяне. Одновременно с этим во второй, городской, курии имущественный ценз был значительно повышен. По отношению к крестьянской курии усиливался контроль администрации - губернатор сам назначал гласных из числа крестьян-выборщиков. Таким образом, влияние дворянства в земских органах значительно усилилось. Был усилен контроль за земствами, осуществлявшийся губернатором и губернскими присутствиями по земским делам. Губернатор и министр внутренних дел имели право приостановить или отменить любое решение органов земского самоуправления.

В 1892г. было принято новое Городовое положение. В соответствии с данным документом увеличивался имущественный ценз, что привело к отстранению от выборов в городские думы мелкой и части средней буржуазии.

Избирательные права имели только те горожане, которые владели недвижимостью, а также владельцы торгово-промышленных предприятий, имевшие гильдейские свидетельства. Таким образом, в городских думах увеличивалось представительство дворянства и крупной буржуазии.

Усиливался контроль за деятельностью органов городского самоуправления: решения городских дум подлежали утверждению губернскими правлениями.

Для малых городов Положением устанавливалось «упрощенное управление»: сход домохозяев города избирал собрание уполномоченных, а оно выбирало городского старосту.

С нарастанием реакции в стране стала развиваться система административной репрессии. Определенную роль сыграло примечание к ст. 1 Устава уголовного судопроизводства, допускавшее случаи, при которых административная власть принимает в установленном законом порядке меры для предупреждения и пресечения преступлений и проступков.

Телесные наказания, хотя и были отменены Указом 1863 г., на практике продолжали применяться по решению Комитета министров.

В 1871 г. были расширены права жандармерии в области дознания и следствия по государственным преступлениям. Дознание по таким делам осуществлялось корпусом жандармов. Собранные материалы передавались министру юстиции, который направлял их в судебные инстанции или принимал меры к решению дела в административном порядке.

С 1872 г. все наиболее важные дела по политическим преступлениям стали рассматриваться Особым присутствием сената с участием сословных представителей.

В 1866 г. из компетенции суда присяжных были выведены дела о печати, в 1874 г. из ведения общих судов - дела о противозаконных сообществах и участии в них, в 1878 г. - дела о противодействии или сопротивлении властям. Все эти и многие другие дела были переданы в военно-окружные суды. В 1887 г. суду было предоставлено право рассматривать «деликатные» и «секретные» дела при закрытых дверях.

Военные реформы, касающиеся реорганизации армии и преобразования военного ведомства, растянулись на несколько лет. Настоятельная необходимость в них возникла после неудачи в Большинство преобразований было проведено под руководством Д. Стремясь уменьшить денежные расходы, он сократил срок службы до пятнадцати лет. Причем, отслужив семь лет, каждый солдат мог уйти в отпуск, вследствие чего в мирное время армия существенно сокращалась. В ротных школах начали систематически обучать солдат грамоте, были отменены побои, физические наказания.

В 1864 году было реформировано местное военное управление. С этих пор территория государства делилась на несколько военных округов. Это привело к тому, что управление стало ближе к своим войскам, а значит, и могло их намного быстрее мобилизовать по необходимости. Армия стала намного стабильнее. С 1865 года войсками стал управлять Генеральный штаб - центральный орган. Кадетские корпуса, в которых раньше готовили офицеров, преобразовали в военные гимназии; открывались военные училища по подготовке будущих офицерских кадров. Созданные юнкерские училища позволяли молодым людям, не имеющим дворянского происхождения, со временем попасть в офицерский корпус. Новая система потребовала от Академии Генерального штаба и создания новой

Теперь больше времени стали отводить на боевую подготовку. Пехоту и кавалерию оснастили винтовками Бердана, корпуса упразднили, а войска разделили на местные и полевые. Впервые артиллерия получила новые орудия, нарезные, которые заряжались с казенной части. Весь комплекс этих мероприятий привел к необходимости создания иной военной повинности.

Военная реформа 1874 года заключалась в утверждении Александром II Устава о воинской повинности. Согласно новому указу, все мужчины, достигшие 21 года и до 40 лет включительно, обязаны были нести военную службу. В армии служили шесть лет и еще девять лет пребывали в запасе, а на флоте - семь лет и три года в запасе. Затем все военнообязанные зачислялись в государственное ополчение (там же числились и те, что были освобождены от призыва). Настоящий срок действительной службы в армии зависел и от уровня образования, что являлось привилегией не всех сословий. Военная реформа 1874 года послужила значительному повышению грамотности среди мужчин, так как полный срок служили только неграмотные, которые в армии обучались чтению, письму и математике. Для имеющих служба сокращалась до четырех лет, бывшие гимназисты служили полтора года, а лица с высшим образованием - всего полгода.

С одной стороны военная реформа 1874 года, как ни одна другая реформа Александра II, касалась всего общества, всех сословий. А с другой - в ней наиболее выражался принцип социального неравенства. Дело в том, что от сословия призывника и от его материального благосостояния напрямую зависели всевозможные изъятия и льготы. Некоторые народы Средней Азии, Дальнего Востока, Кавказа освобождались от службы по национальным и религиозным соображениям.

Военная реформа 1874 года не была одобрена частью генералитета во главе с фельдмаршалом Барятинским А. И. Он и его единомышленники упрекали Милютина в том, что армия погрязла в бюрократии, а командный состав очень ослаб. Однако участие в русско-турецкой войне показало, что армия боеспособна, а офицеры и солдаты отлично выучены.

Военная реформа 1874 года не смогла изменить сословный характер корпуса офицеров, да и не преследовала этой цели, зато сделала армию современной. Среди недостатков преобразований можно отметить и тот момент, что мало внимания было уделено интендантской части, что все же дало о себе знать во время войны России с турками.

Большая война России: Социальный порядок, публичная коммуникация и насилие на рубеже царской и советской эпох Коллектив авторов

Введение всеобщей воинской повинности в царской империи позднего периода

Реформы Александра II представляли собой попытку - предпринятую прежде всего «просвещенной бюрократией» - модернизировать Российскую империю. После катастрофического поражения в Крымской войне императорский Петербург хотел преодолеть отставание от своих европейских соперников, болезненно воспринимавшееся властями. Реформа вооруженных сил, начатая в 1874 году, была частью этого проекта. Ее разработчики взяли за образец прусскую армию, которая благодаря своим блестящим победам над Австрией и Францией в 1866 и 1871 годах убедила европейскую общественность в том, что национальной армии, набранной по призыву, принадлежит будущее. Дисциплинированность и моральная устойчивость солдат вкупе с их готовностью пожертвовать собой во имя единства нации, как полагали, могли решающим образом сказаться на исходе сражения. Введение всеобщей воинской повинности было попыткой воссоздать образцовый тип национальной армии, комплектуемой по призыву, в рамках имперского и самодержавного политического устройства. Армия подобного типа подразумевала наличие однородного сплоченного сообщества. Итак, реформаторы воспользовались моделью, которая шла вразрез с реалиями имперской России {106} .

Уже при подготовке реформы и накануне ее вступления в силу 1 января 1874 года стало очевидно, что реформаторы переоценили свои возможности. В весьма разнородной в культурном отношении России отсутствовали единые управленческие и правовые структуры. Отношения имперского центра с различными регионами, где преобладало нерусское население, складывались весьма неодинаково, и над ними довлел различный исторический опыт. Это касалось и мусульманских регионов Российской империи. Если волжские татары и башкиры стали подданными Московского государства еще в XVI веке, в ходе завоевания Казанского и Астраханского ханств, то Крымское ханство было присоединено к Российской империи лишь в 1783 году при Екатерине II. Мусульман Закавказья царская империя покорила в начале XIX века, в результате Русско-персидских войн, в то время как завоевание Средней Азии постепенно завершалось в годы, когда уже стартовали Великие реформы. В связи с этим едва ли стоит удивляться, что при осуществлении армейской реформы - вопреки амбициозным декларациям - принцип, согласно которому все мужчины, годные по возрасту к военной службе, обязаны нести воинскую повинность, не был последовательно воплощен в жизнь. Взглянув на мусульманское население Российской империи, мы обнаружим, что в вопросе призыва на военную службу реформаторы совершенно по-разному вели себя с разными регионами. Если башкиры и волжские татары призывались на службу в регулярные части, то крымским татарам разрешено было проходить службу в специальных подразделениях по месту жительства. На мусульманское население Северного Кавказа и Закавказья, а также на жителей Средней Азии воинская повинность и вовсе не распространялась {107} .

Однако стратегическая цель реформаторов, а равно и царя была четко обозначена уже в 1874 году: всех граждан Российской империи мужского пола, независимо от их этнической принадлежности или вероисповедания, надлежало привлечь в ряды регулярной армии. Если эту стратегическую цель реформы по большому счету никто не оспаривал, то по вопросу о сроках и методах ее достижения мнения расходились. В начале 1880-х годов главнокомандующему на Кавказе графу A.M. Дондукову-Корсакову поручили разработать положения всеобщей воинской обязанности для Кавказского региона. В представленном проекте Дондуков-Корсаков поначалу решительно высказался за призыв местного мусульманского населения на воинскую службу. Доводы, приведенные им и Генеральным штабом, весьма примечательны: они считали аксиомой широко распространенное мнение о фанатизме мусульман Кавказа и о якобы низкой стадии их культурного развития. Авторы проекта полагали, что в случае войны, особенно войны с мусульманскими государствами, например Персией или Османской империей, никто не мог гарантировать политическую лояльность мусульман. Однако было бы в корне ошибочной стратегией не привлекать мусульман на этом основании к воинской службе: в конце концов, нельзя же еще и поощрять политическую нелояльность освобождением от воинской повинности. Кроме того, воинственные мусульманские племена Северного Кавказа по своему психическому складу и по своей физической форме, можно сказать, предуготованы для вооруженной борьбы {108} . Хотя Военное министерство поддержало предложение Дондукова-Корсакова, ему не удалось снискать одобрения Госсовета, ибо мусульмане Северного Кавказа и Закавказья, как полагали, скорее будут хранить верность Мекке и Медине, чем государству Российскому. В конечном итоге государство не стало привлекать мусульманскую часть населения Кавказа к несению воинской службы и взамен решило ввести специальный налог, призванный компенсировать несправедливое распределение бремени армейской службы {109} .

На примере проектов реформы армии на Кавказе обнаруживается дилемма, перед которой стояли высокие военные чины, размышляя о долгосрочной реализации реформы 1874 года, - дилемма, которая беспокоила их вплоть до начала Первой мировой войны и которую они в конечном счете так и не смогли разрешить. Все соглашались, что при избирательном применении принципа всеобщей воинской повинности «коренное население» России испытает на себе несправедливость, ибо на него падет основной груз тяжелого долга по защите отечества. Если последовательно устранить эту кажущуюся несправедливость, призвав к военной службе всех без исключения граждан империи, тогда возникает риск, что империя вооружит своих врагов и в случае войны испытает на себе опасные последствия подобной политики. И все же военное руководство неоднократно выдвигало требование распространить воинский призыв именно на неблагонадежных мусульман Кавказского региона. По мнению военных, армейская служба на окраинах империи могла бы сыграть консолидирующую роль. Необходимость привлечь инородцев в ряды армии следовала уже из мультиэтнического и многоконфессионального состава Российской империи, который со всей очевидностью обнаружился самое позднее в результате переписи населения 1897 года. По крайней мере, русские составляли большинство населения в своей собственной империи лишь при условии, что к ним приплюсовали украинцев и белорусов. Более трети населения приходилось на нерусские народности. От этих людских ресурсов армия в долгосрочном плане не могла отказаться {110} . И, хотя были основания опасаться нелояльности «фанатичных» мусульман, на солдат, как полагали, должна была оказать свое действие воспитательная сила армейской службы {111} . Образ «гражданина в мундире», который в благодарность за свои политические права жертвует собой во благо нации, здесь не подразумевался. Военные делали ставку скорее на жесткий армейский распорядок, который приучит солдат к дисциплине и тем самым выработает у них лояльность к государству.